Добавлено (16.01.2013, 23:10)
---------------------------------------------
в этом есть зерно

Работы С.Бовуар относятся к периоду «второй волны» феминизма, когда после движения суфражисток за избирательное право актуализируется необходимость осмысления других форм дискриминации женщины и развития женского освободительного движения. Писательница актуализировала проблему мужского доминирования в структуре власти, что является причиной угнетения и неравенства. Такая система превращает женщину в объекта/ Другого.

Существует ли Женщина?

Основной тезис книги Второй пол[1]:«Женщиной не рождаются, ею становятся»отсылает нас к социальной сконструированности понятия «женщина», «женственность». Симона де Бовуар утверждает, что не существует такого явления, как женская природа и женственность. То, что вкладывается в эти понятия обусловлено культурно и исторически.

«Только ее поведение, ее качества, все, в чем ее обвиняют, не предопределено ей природой, ее женскими гормонами, и не заложено в клетках ее мозга: общество, общественное устройство, принуждает женщину вырабатывать в себе определенные качества и диктует ей формы поведения, которые предопределены ее “ситуацией”» (с.674).

Соответственно создается некий миф, эталон, единое монолитное представление о том, что есть такое женщина и женственность. Общество требует от каждой женщины соответствия данному образу, которое, по сути, невозможно.

«Итак, рассеянному, случайному, множественному существованию разных женщин мифологическое мышление противопоставляет единую, застывшую Вечную Женственность; и если данному ей определению в чем-то противоречит поведение женщин из плоти и крови, виноваты в этом последние; вместо того чтобы признать Женственность отвлеченной категорией, женщин объявляют неженственными. Аргументы опыта бессильны против мифа» (с.294).

Гендерные различия не являются естественными или биологическими, но в социокультурном пространстве легитимируются в данных категориях. В большей мере данные различия проявляются в моделях поведения, социальных сферах, то есть практиках повседневного взаимодействия. При этом властные отношения инкорпорированы в гендерные отношения, таким образом, что различия мужского и женского репрезентируются как неравенство возможностей разных групп мужчин и женщин.

«Девочка во всем видит подтверждение описанной иерархии полов. В истории и литературе, которые она изучает, в песнях и сказках, которые ей поют и рассказывают, повсюду воспевается мужчина. Грецию, Римскую империю, Францию и все другие государства создали мужчины, они же открыли ценность земли и создали орудия для ее обработки, они управляют землей, они создали существующие на земле статуи, картины, книги. В детской литературе, мифах, сказках и рассказах отражаются гордыня и вожделение мужчин, девочка познает мир и свою судьбу в нем через мужское восприятие» (с.330).

Бовуар подробно описывает, каким образом конструируется неравенство полов в процессе социализации детей через культурные символы, взаимодействие с родителями и другими взрослыми, детьми.

«Родители и воспитатели, книги и сказки, женщины и мужчины всячески расхваливают девочке прелести пассивности, ее учат наслаждаться ими с раннего детства, Она поддается искушению, сама того не замечая, ее уступка тем более неизбежна, что порывы ее трансцендентности наталкиваются на самое решительное сопротивление. Но принять пассивность означает также принять без борьбы навязываемую ей извне судьбу, и такая перспектива ее пугает. Перед мальчиком, будь он честолюбивым, легкомысленным или робким, будущее открывает множество дорог: он может стать моряком или инженером, остаться в деревне или уехать в город, отправиться в путешествие или разбогатеть. Глядя в будущее, где его ждут разнообразные возможности, он чувствует себя свободным. Девочка выйдет замуж, станет матерью, бабушкой, она будет заниматься домашним хозяйством точно так же, как ее мать, будет воспитывать детей, как воспитывали ее самое. В двенадцать лет она уже точно знает, что ей уготовано, она будет жить день за днем, но строить свою жизнь, ей не дано» (с.339).

Различия полов предстают, как строящиеся на универсалистской точке зрения, отождествляющей мужское с общечеловеческим и сводящей женское к второстепенной позиции «Другого». За мужчиной в обыденном сознании закреплена роль творца, создателя, субъекта, хозяина, а за женщиной – объекта его власти.

«То есть мужчина считается представителем позитивного и нейтрального, в нем видят одновременно самца и представителя рода человеческого, женщина же представляет собой только негативное, она не более чем самка. Поэтому всякий раз, когда она ведет себя как представитель человеческого рода, о ней говорят, что она хочет уподобиться самцу. Ее занятия спортом, политикой, наукой, ее влечение к другим женщинам воспринимаются как «протест против засилья мужчин»; общество не желает видеть, что она стремится к завоеванию определенных ценностей, и поэтому расценивает ее субъективное поведение как выбор, противоречащий ее природе. В основе такого восприятия лежит глубокое заблуждение: считается, что женский представитель человеческого рода по природе своей может быть лишь женственной женщиной; для того чтобы стать идеальной женщиной, недостаточно быть ни гетеросексуальной, ни даже матерью; «настоящая женщина» – это искусственный продукт, фабрикуемый цивилизацией, как когда-то фабриковались кастраты; так называемые «женские инстинкты» кокетства и покорности внушаются ей обществом точно так же, как мужчине внушается гордость его половым членом» (с.450).

То, что вкладывается в понятие «женщина»/ «женственность» призвано поддерживать существующую иерархию между полами. Любые попытки женщины приобрести позицию активного субъекта посягают на разрушение гендерного разделения и неравенства. Соответственно понятие «женщина» не просто включает в себя какие-то категории, идеи, образы, но встроено в отношения власти и подчинения. Именно это определяет, почему женщина приобретает свойства пассивного объекта.

Женское тело как «другое» тело

Следует подчеркнуть, что женщина рассматривается как существо «второго сорта» в отношении мужчины.С.Бовуар указывает на то, что женское тело предстает как отягченное всем тем, что подчеркивает специфику этого тела. Женское тело интерпретируется, как отличное от мужской нормы, «иное», «другое». Однако, этому «другому» не позволяют автономно существовать, и добавляют значения «аномальности», «патологичности», «плохости», которые поддерживают ситуацию доминирования мужского над женским, как нормы над патологией, разума над безумием и т.д.

«Человечество создано мужским полом, и это позволяет мужчине определять женщину не как таковую, а по отношению к самому себе; она не рассматривается как автономное существо (…) Она – лишь то, что назначит ей мужчина. Таким образом, ее называют «полом», подразумевая под этим, что мужчине она представляется, прежде всего, существом определенного пола: для него она является полом, а значит, является им абсолютно. Она самоопределяется и выделяется относительно мужчины, но не мужчина относительно нее; она – несущественное рядом с существенным. Он – Субъект, он – Абсолют, она – Другой» (с.28).

Симона де Бовуар прослеживает формирование этой андронормативности на примере биологических, социально-философских, психоаналитических теорий, а также данных антропологических исследований, литературных произведений и др. Она показывает, что над всеми аспектами социальной жизни и мышления доминирует это отношение к женщине как к «Другому». Эта культурная норма усваивается самими женщинами в процессе социализации.

Женское тело как «Другое» по отношению к норме, с одной стороны, определяет положение женщины в обществе, с другой же стороны, легализует социальный контроль и практики властного воздействия на женское тело. Это значит, что женское тело включено в пространство разнообразных практик, которые его дисциплинируют и манипулируют им. Так, в культуре, в разные время проявления женского тела наделялись разнообразными предписаниями и табу.

С.Бовуар подробно описывает, например, менструальные табу. Менструация несет в себе и негативные и позитивные коннотации. С одной стороны, она символ способности женщины к репродукции и деторождению. С другой стороны, именно факт способности женщины к зачатию требует контролирования с этого периода ее сексуальности, что получает широкое распространение в патриархатных обществах.

«в Египте, где к женщине относились с исключительным почтением, на протяжении всего периода месячных ее держали взаперти»; «В Левите, в частности, говорится: “Если женщина имеет истечение крови, текущей из ее тела, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего. И всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера. И все, на чем она ляжет... и все, на чем сядет, нечисто. И всякий, кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера”»; «В 1878 году один член Британской медицинской ассоциации дал интервью «Бритиш медикэлджорнэл», где заявил следующее: “Не вызывает сомнений, что мясо портится, если к нему прикасаются женщины, имеющие в это время менструацию”. Он утверждает, что сам лично наблюдал два случая, когда окорок испортился при подобных обстоятельствах. В начале нашего века на сахарных заводах Севера устав запрещал женщинам появляться на предприятии в период того, что англосаксы называют «curse» – «проклятия», ибо иначе сахар чернеет. В Сайгоне женщин не берут на фабрики по производству опиума: из-за их месячных опиум сворачивается и становится горьким» (с.190-191).

Во многом данные менструальные табу воспроизводятся до сих пор. Тема «месячных» – это то, о чем до сих пор не принято говорить публично. В публичном пространстве, на работе, на учебе женщина призвана скрывать следы своего состояния. Вряд ли возможно заявить, что тебе плохо, потому что у тебя месячные. Лучше сказать, что болит голова или болит живот. Создается целая индустрия средств, призванных помочь женщине максимально эффективно скрыть следы данного процесса. Другими словами, практики контроля женского тела стали более изощренными и не-явными. Но женское тело продолжает означиваться как что-то «Другое», и это включает в себя и определенные правила в отношении того, каким оно должно быть.

Одним из результатов данного процесса становится подчеркивание значимости внешности в установлении идентичности и индивидуальности.Манипулирование с внешностью включает в себя огромное количество практик призванных создать образ «нормативной» женской внешности и тем самым включить женщину в замкнутый круг по поддержанию своего тела в определенных пределах, осуществляя за ним постоянный контроль.

«Девочка чувствует, что тело выходит из-под ее власти, перестает быть простым отражением ее индивидуальности, становится чужим ей. В то же время другие начинают воспринимать ее как вещь, на нее смотрят на улице, обсуждают ее телосложение, ей хотелось бы, чтобы ее не видели, ей страшно и превращаться в плоть, и выставлять эту плоть на всеобщее обозрение. От отвращения к себе у многих девушек появляется желание похудеть, они отказываются есть, а если их заставляют, их тошнит, они постоянно следят за своим весом. Другие становятся болезненно робкими, для них настоящая пытка войти в гостиную или даже выйти на улицу» (с.348). «Рутинная традиция надевает еще одно ярмо на женщину – невозможно заботиться о красоте, не заботясь о своем гардеробе» (с.606).

Женская сексуальность

Симона де Бовуар в своей книге уделяет определенное внимание и теме женской сексуальности. Женщина чаще всего ограничена заданным набором ролей как матери или сексуально объекта. Ей отказано в праве быть субъектом собственного желания.

«Так как предназначение женщины состоит в том, чтобы быть обладаемой, то ее телу должны быть свойственны инертность и пассивность объекта» (с.200).

Проявляется это в культуре в особом ценностном отношении к девственности и непорочности женщины. Женская сексуальность увязывается с разнообразными предписаниями. Предписания в отношении сексуальности являются свидетельством того, что модели отношений между мужчинами и женщинами, мужчинами и детьми, а также женщинами и детьми обусловлены социальными институтами и ролями, а не предопределены биологически.

Добавлено (16.01.2013, 23:11)
---------------------------------------------
«Итак, «анатомическая судьба» мужчины и женщины глубоко различна. Не менее различны их нравственные установки и общественная «ситуация». Патриархальная цивилизация обрекает женщину на целомудрие; право мужчины на свободное удовлетворение сексуальных желаний признается более или менее открыто, но женщина замкнута в границах замужества, для нее физическая любовь, не освященная законом или венцом, является грехом, падением, поражением, слабостью; она обязана всячески защищать свою честь и целомудрие; ее «уступка», или «падение», ведет к презрительному отношению к ней, тогда как ее победитель вызывает восхищение, хотя на словах его и осуждают. С первобытных времен до наших дней бытует мнение о том, что постель для женщины – это «служба», за которую мужчина выражает благодарность, преподнося подарки или обеспечивая ее жизнь. Но служить – значит отдаваться хозяину; в таких отношениях нет и намека на взаимность. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь вспомнить об отношениях супругов или о существовании проституции: женщина отдается, мужчина берет ее и вознаграждает. Ничто не мешает мужчине завоевать и овладеть женщиной, стоящей ниже его на общественной лестнице, общество всегда терпимо относилось к любовной связи между хозяином и служанкой, однако состоятельная женщина, отдающаяся шоферу или садовнику, вызывает осуждение» (с. 413).

При этом Симона де Бовуар рассматривает семью и материнство как формы угнетения женщины, несмотря на современные трансформации данных институтов.

«Традиционная форма брака постепенно меняется, но и в настоящее время он остается формой угнетения, которое, хотя и по-разному, затрагивает обоих супругов. С точки зрения прав, которые в принципе им предоставлены, они почти равны, по сравнению с прошлым они более свободны в выборе, им значительно легче расстаться (...)Иногда муж и жена поровну распределяют между собой заботы по хозяйству, они вместе развлекаются, занимаясь туризмом, велосипедным спортом, греблей и т.д. Жена уже не проводит дни в ожидании мужа, она занимается спортом в различных обществах или клубах, у нее есть занятия вне дома. Изредка она даже занимается какой-нибудь незначительной работой и зарабатывает немного денег. Возникает впечатление, что в молодых семьях супруги абсолютно равны между собой. Однако до тех пор, пока ответственность за материальное обеспечение семьи возлагается только на мужа, это впечатление обманчиво. Место жительства семьи выбирает муж, исходя из требований своих профессиональных занятий, жена же вынуждена ехать с мужем из провинции в Париж, из Парижа в провинцию, в колонии, за границу. Уровень жизни семьи определяется по уровню заработка мужа, в соответствии с его занятиями организуется распорядок дня, распределяются дела в течение недели и года. Друзья и знакомые семьи, как правило, выбираются среди людей, с которыми муж связан по профессии. Поскольку муж является более активным членом общества, чем жена, именно он определяет интеллектуальные, политические и моральные воззрения семьи (...)Для женщины, неспособной зарабатывать себе на жизнь, развод остается лишь абстрактной возможностью» (с.546).

При этом женское тело в первую очередь означивается как тело материнское, способное не просто к воспроизводству, но также способное осуществлять последующий уход за ребенком. Патриархатная идеология конструирует материнство как естественное предназначение женщины, определяя ее тело лишь одним вариантом существования, посредством означивания ее репродуктивных функций как потенциально материнских. Симона де Бовуар убеждена, что в большинстве культур материнство как институт является формой рабства и угнетения женщин, способом деградации женских возможностей, ограничения существования женщины одним нормативным вариантом.

«Лишенная независимости в своем теле и обделенная социальным достоинством, женщина-мать строит утешительные иллюзии по поводу ощущаемого внутри себя живого существа, бесспорной ценности. Но это лишь иллюзия. Ибо на самом деле женщина не делает ребенка; он сам делается внутри ее; ее плоть производит только плоть; женщина неспособна обосновать чье-либо существование, оно будет шагом самостановления; в свободных сотворениях объект рассматривается как ценность и облачается в одежды необходимости: пока ребенок не покинул чрева матери, необоснованно его рассматривать как ребенка, это всего лишь немотивированное размножение способом деления клеток, это голый факт, случайность которого симметрична случайности смерти. У матери могут быть свои причины захотеть ребенка, но она не сможет передать тому другому существу, которое появится завтра на свет, свои собственные основания для жизни; она дает ему жизнь в силу общих свойств своего организма, а не в силу особенностей ее личной экзистенции, ее существования» (с.565).

Писательница подчеркивает социальную обусловленность процесса воспроизводства, его большей связи с культурными предписаниями, нежели с «естественным предназначением». Сексуальность включена в системы власти, которые награждают и поощряют некоторых людей и некоторые виды активности и тем временем карают и подавляют других людей и их практики. Женская сексуальность, как и тело женщины, рассматриваются как объект для наблюдения и манипуляций.

Освобождение женщины

Симона де Бовуар видит потенциал освобождения женщины в экономической независимости и изменении распределения ресурсов в обществе.

«Освобождение женщины станет реальностью лишь в том случае, если оно будет делом коллективным, и его необходимым условием является окончательное торжество ее экономической независимости» (с.704).

Писательница подчеркивает, что, не смотря на декларированное равенство прав мужчин и женщин, обретение женщиной избирательного права, реальное освобождение женщины без экономической независимости невозможно.

«Один только труд может гарантировать ей реальную свободу. Как только женщина перестает вести паразитический образ жизни, система, основанная на ее зависимости, рушится, исчезает необходимость в посреднике-мужчине, который связывает ее с внешним миром. Проклятие, тяготеющее над зависимой женщиной, заключается в том, что ей не дозволено делать что-либо самой» (с.759).

Однако при этом важно и изменение всей социальной структуры, так как по мнению Бовуар только социалистическое общество может предложить такую модель, при которой возможно преодолеть трудовую эксплуатацию и предоставить женщины реальные ресурсы для эмансипации.

«Лишь в социалистическом обществе женщина, получая доступ к труду, обретает и свободу. Сегодня большинство трудящихся подвергаются эксплуатации. Кроме того, несмотря на изменения в положении женщины, социальная структура не претерпела глубоких перемен. Мир, хозяевами в котором всегда были мужчины, по-прежнему сохраняет тот облик, который они ему придали. Эти факты не следует упускать из виду, так как они определяют всю сложность вопроса о женском труде» (с.760).

«Становясь экономически независимой от мужчины, женщина не обретает тем самым ни морального, ни социального и психологического положения, идентичного положению мужчины. Ее подход к профессиональной деятельности, как и сама ее профессиональная деятельность, находится в зависимости от условий ее жизни в целом. Но ведь когда девушка вступает во взрослую жизнь, она не имеет за собой того багажа, которым располагает юноша, да и общество глядит за нее другими глазами. И мир она воспринимает в иной перспективе. Быть женщиной – значит сегодня для автономного человеческого существа сталкиваться с особыми проблемами» (с.761).

Капиталистическая система поддерживает систему контроля мужчин над женским трудом. Суть этого контроля заключается в том, что женщины не допускаются к высокооплачиваемым рабочим местам, к производительным сферам труда (женщины чаще всего сконцентрированы в непроизводственных сферах). Все это подталкивает их к рассмотрению брака как средства решения материальных проблем. Соответственно С.Бовуар видит освобождение женщин в изменении их положения на рынке труда и структуре власти, распределения ресурсов.